Вихрем ворвавшись в свои покои, женщина жестом подозвала служанку, наказав ей приводить себя в порядок.
-Я должна выглядеть достойно для своего господина, постарайся, Инам! – сама открыла шкатулку с украшениями, снимая надетые для пира и выбирая что-то подходящее для встречи Зафира. Вспоминая их первую ночь, отметила, что тогда в основном был украшен наряд, а на ней была лишь цепочка с кулоном, ну и потом его кольцо. С нежностью взглянув на рубин в золоте на своем указательном пальце правой руки, Зуля лишь улыбнулась. Чтож, ничего нового, нужно ему лишь напомнить обо всем… Отодвинула шкатулку, сложив туда серьги и кольца, что сняла с себя, надев лишь одно кольцо на левую руку – подарок его матери за внучку. На шее оставила лишь цепочку с кулоном- полумесяцем, а в волосы, что ей сейчас тщательно расчесывала служанка, приняла решение собрать с правой стороны заколкой, а так вольготно распустить по плечам и спине.
-Надеюсь, мне принесли теплой воды? – немного грозно посмотрела на служанку, зная, что та вполне могла забыть об этой важной вещи. Но нет, собрав расчесанные волосы госпожи в некий нетугой узел на ее затылке, девушка пригласила ее за ширму, где она обычно одевалась. Там стоял на треноге медный тазик с теплой водой, куда налили немного розового масла – любимого благовония Зули. Там она разделась, позволила себя хорошенько обмыть, вдыхая благодатный запах роз. После ее так же натерли розовым маслом. Теперь выбор стоял за одеждой. Гордая своими новыми округлыми формами, девушка выбрала темно-синий открытый наряд, щедро расшитый серебряными и золотыми нитями с немногими маленькими драгоценными камушками. Одевшись, с наслаждением распустив узел из волос, потрясся немного головой, подошла к туалетному столику, чтобы взять заколку. Убрав волосы, подошла к дочке, что уже проснулась и сидела на руках у своей няни.
-Вы можете быть свободны, и до завтрашнего обеденного намаза можете меня не беспокоить, - забирая на руки дочку, сказал она обеим девушкам и те с поклоном удалились.
– Представляешь, мое сокровище, сейчас ты впервые увидишь своего любимого папу. Он тебе понравится, как и ты ему, моя радость… - придерживая ее головку, начала ее слегка покачивать, улыбаясь в ответ своей малышке, что начала смешно сучить ручками в воздухе. – Он у тебя настоящий красавец, ты точная его копия… Он сильный, смелый… и полюбит тебя, родная, - целуя ее в лобик, все еще улыбаясь, старательно отгоняя мысли о том, что Зафиру может не понравиться их дочь. И о своей вине. Вине, что не родила сына… Сына… маленького принца, которого он тогда так хотел… а она опозорилась… Не смогла…
Теснее прижав дочь к себе, взяла ее любимую звенящую игрушку и стала играть с ней, пока не открылась дверь в покои и она не встала, чтобы поприветствовать отца своего ребенка почтительным поклоном, еле-еле удерживая извивающуюся принцессу в своих руках.
Он подошел к ним, за его спиной Зуля не заметила никого.
-Господин, твоя дочь… - протянула ему улыбающегося младенчика, что уже во все глаза изучала главного мужчину своей и маминой жизни.

Смотря, как аккуратно Зафир взял в  руки дочь, Зуля прямо замерла, боясь пошевельнуться и разрушить этот благоговейный момент – видимо отец мгновенно попал под чары своей очаровательной малышки, что ничуть не боялась его, тянула к нему маленькие ручки и уже цепко схватила за палец. Девушка поняла, что вот-вот расплачется.
Сейчас она, правда, поняла, что обрела семью. Все ее страхи о негодовании Зафира улетучились сразу же, как он еще неуверенно взял на руки Амиру. Ну, ничего, захочет, будет приходить и проводить с ней время и всему научится… Девушка стояла, сложив руки под грудью, не двигаясь, даже не дыша. Губы ее трепетали в безмолвной молитве-благодарности Аллаху, что любимый остался доволен их ребенком. Ну и что, что не наследник? Да снизойдет на нее милость Аллаха Всевышнего, Зафир не забыл ее и снова будет с ней, тогда она и подарит ему наследника, которого все так ждут от старшего Шехзаде.
Когда он бережно склонился над дочерью, произнося священные слова над ней, Зуля поняла, что слезы непроизвольно катятся по ее щекам, а глаза просто преисполнены истинным счастьем. Все еще не слишком дыша, она наблюдала за этими двумя, что словно старались слиться в одно целое, и понимала, что сейчас Амира для Зафира лучше любого сына.
- Я.. я…  для меня самый главный подарок, что ты полюбил ее, мой Шехзаде, - смахнув слезы со щек, она осмелилась подойти и сесть слева от него, поджав под себя ногу и приложив голову на его плечо. Зульфия смотрела то на лицо Зафира, то на лицо дочери и понимала, что душа ее стала совершенно невесомой, все печали остались позади, и наступило безграничное и безоблачное счастье. Она потерлась щекой о его плечо, покрытое парчой, а рукой погладила голенькую ножку доченьки, которой она как-то интересно мотала в воздухе.
-Можешь положить ей в ротик свой палец – она будет его очень забавно посасывать, - улыбнулась, все еще не отрывая руки от ее ножки. Как же я люблю тебя, дорогая! А как люблю твоего папу! Люблю вас обоих!!! Было ощущение, что она воспарит сейчас над миром, настолько момент был наполнен чистым семейным счастьем.
-Спасибо тебе за нее, Зафир, - впервые назвала его по имени, погладив рукой по щеке, повернув лицо к себе. – Спасибо… - сама потянулась и поцеловала его, напоминая, что ждала его все это время и жутко по нему соскучилась.

Он ответил ей на поцелуй! Он все помнил! Она не осталась для него одной из многих! Зацепила все же, зацепила!
Хоть поцелуй и был довольно короток, но был нежен, мягок и желанен и ею, и им. После этого секундного проявления родителей друг к другу, папа вернул все свое внимание маленькой дочери. Зульфие это очень льстило - хоть Амира и была очень похожа на своего отца, но карие глазки и слегка вьющиеся волосики на головке принцессы достались ей от неё. И пусть Зафир  никогда на ней не женится, может, и забудет, но часть неё всегда останется в их дочери, которую Шехзаде будет обожать всю её жизнь.
Вдоволь насладившись созерцанием своего папы, султанша приняла решение начать засыпать. Зуля лишь ярко улыбалась этой трогательной картине - папа и засыпающей доченькой на руках. Её любимые люди.
- Благодарю, Господин, за оценку моих способностей. Я старалась для вас. И когда училась, поняла, что уважением Султану будет назвать его первую внучку в честь него. И я благодарна Вам, что вы согласились с эти именем, - глядя ему в глаза, сказала. - Не написала, чтобы не разочаровать тебя, Шехзаде... Я знаю, как непредсказуема война, и хотела, чтобы ты сохранил твердость, не расстраиваясь из-за моей вины... Что не смогла подарить сына... -все старое навалилось заново, девушка понурила голову, оттолкнувшись от него, полностью поджала под себя ноги и смотрела в пол. Главное - не плачь! Не гневай его, и так провинились!
Но он, уложив засыпающую принцессу в её кроватку, взяв её руки и заверил, что у них будут сын. Сын! Она сможет! Уж в этот раз покажет себя! Как нужно правильно поступать, если удостоилась внимания Шехзаде! В ней зародилась новая надежда на то, что она всегда сможет быть рядом с ним, быть ему желанной, может даже и любимой, пусть и наверняка не единственной. Но есть все же то, чего она вряд ли лишится - благосклонность его матери, которую Дуля очень уважала и была глубоко предана ей. Здесь девушка верила, что здесь она не останется за бортом никогда.
Согласно кивнула на все его слова, перебирая в своих руках его пальца. О, Аллах Великий, какой же он остался красивый! Мощный, исполненный своей силой, словно постоянно на пьедестале своего могущества и власти, гордый, важный, но такой любимый... Важный ей, нужный, любимый, желанный... Как же она скучала по нему! Тот мимолетный поцелуй, что был у них за год, что они не виделись, лишь её раззадорил. И тут как нельзя кстати Зафир  сказал, что останется. Только сейчас реально поняв, насколько ей его нехватало, девушка пообещала себе во что бы то ни стало сделать так, чтобы принц все вспомнил, всю ту сладость, что они делили на двоих, как наслаждались друг другом... Сегодня он от неё бы не ушёл в любом случае.
Только услышав его слова про ночь, девушка лишь улыбнулась призывно и, обняв его за шею, прижимаясь и начиная глубокий страстный поцелуй, потянула за собой в мягкость кровати, отказываясь на спину, отдаваясь в полную его власть.

Начав этот поцелуй, она все еще не отрывалась от его губ, взывая к тем уголкам его памяти, где хранились воспоминания о ней, о них. О том, как было и будет им хорошо вместе.
Когда тобой обладает такой шикарный мужчина, что сразу берет все в свои руки – просто волшебно. Ты просто растворяешься в нем, соединяя его желание со своим, лишь в чем-то помогая, становишься инструментом, подвластным лишь искусному игроку. Зафир был таким, и Зуля с каждым новым прикосновением своих губ к его, его рук к ее телу, рук, снимающих с нее одежду, понимала, что может вот-вот растаять от его прикосновений. О, как она жаждала его сейчас! Как соскучилась по этим рукам, по телу, по это груди, прижавшись к которой чувствуешь себя защищенной от всего мира… Грудь…Шрам???!!!
Сдавленно охнула, инстинктивно отпрянув, после взглянув в сторону колыбельки – вроде не разбудила дочку своим вскриком. Как? Что? Откуда? О, Аллах Всемогущий, за что?
Слезы сами покатились по щекам от запоздалого страха, что не случись чуда, то Зафира бы с ней сейчас не было – рана вполне могла быть смертельной. Потянувшись трясущейся рукой к нему, невидящими глазами смотря на розовую полосу шрама, бывшего раной. Из него уже вынули нитки и он должен был вскорости перестать быть свежим, зарубцевавшись, оставшись лишь сжатой полоской кожи, проходящей через всю грудь Щехзаде, напоминая ему о какой-то славной битве.
Зафир перехватил ее руку, запирая ее в замок своих ладоней, ложась на спину и притягивая ее за собой. Она снова устроилась сбоку от него, на груди. Словно и не было того года, что они провели порознь. Ее голова словно нашла свое место, для которого и была создана. Ее волосы снова, как и в тот раз, были распущены и лежали за ее спиной и головой, чтобы Шехзаде снова, как и тогда, стал перебирать кудрявые прядки. Тогда бы грань, проложенная между ними голом расставания, рухнула бы, и все бы стало как раньше.
Она уже успокоилась – он так благоприятно действовал на нее, что в его объятиях она сразу забывала все горести, печали, ей хотелось улыбаться. Все же проведя пальцем вдоль шрама, девушка слушала историю его появления, и ей было уже не особо страшно. А что, вот же он – рядом с ней, живой, здоровый, невредимый. А это все нужно оставить в прошлом.
-Шехзаде Дамир очень храбр… - в третий раз закончив дорожку от начала до конца шрама, прошептала девушка. Затем привстала, потянулась и покрыла всю боевую отметину Зафира мелкими горячими поцелуями. – Ты самый сильный, самый храбрый, самый смелый… Амира будет гордиться тобой, Господин, - вернувшись на свое место, поцеловала его руку. – Расскажи мне, пожалуйста, а каковы они на твой взгляд, неверные? Они достаточно сильны и достаточно ревностно оберегали свою религию и вотчины? – поднялась, чтобы видеть его лицо. Немного поежилась -  видимо, откуда-то начало дуть, но они оба лежали на покрывале. Оставалось лишь сильнее прижаться к принцу, что не могло не доставить девушке еще больше удовольствия от пребывания наедине с ним.

Находится с ним рядом было как елеем на душу, как дышать пламенем свечи в церкви, раньше, а сейчас как слушать мудрого муллу с его замечаниями Корана, когда чувствуешь, что в тебе снова появляется стержень, смысл жизни, чувство к ней, желание жить, чувствовать, любить.
Вот и сейчас, теснее и теме прижимаясь к нему, Зульфия чувствовала что вот-вот готовы разлететься на целую бучу маленьких кусочков об переполняющих её нежных чувств к Зафиру. Девушка словно летела во небу  как птица, окунаясь в мягкий белый пух облаков - его объятия. Было особенно важно, что он сам обнял её и не был против близости их тел. Взял мега в свои руки.её ладошку и стал играть с ней.
- Я знаю их как мирских людей, которым чужда война. Они хотчт лишь веселиться, любить женщин, красиво и в постели, устраивать праздники и почитать Бога только потому, что каждый воскресенье нужно сходить в церковь, где святой отец, который уже изнасиловал пару малолетних девочек, будет без особо чувства и желания говорить о Всевышнем, в которого сам уже не верит, - горько вздохнула, положив подбородок на его грудь  смотря в его лицо, приготовившись слушать ответ на свой вопросу, между делом снова позволив себе встретиться своим взглядом с взглядом его синих, таких имеющих глаз.
Слушала его и понимала как он помудрел за то время, что они не виделись. Его глаза, те  которые она помнила, молодые, задорные, веселые  сейчас были подернуты пеленой печали, осознания своего бремени, ответственности за себя, многих людей, государство... Зафир очень сильно вырос за этот год, помудрел, приобрел много опыта, наверняка разменял какие- свои приоритеты. Увидел смерть. Все это открывали его глаза, и даже Зуля смогла разглядеть это, все ещё прерываясь мурашками от его простого взгляда, когда он просто тоже смотрел ей в глаза.
- Ты во многом прав, Шехзаде. Прав о неверных - я бы никогда не обвинила тебя во лжи насчет того, что ты видео своими глазами. Но семья... Зафир, я всего лишь женщина, да ещё и несвободная женщина, я в полной твоей власти и накажите меня, Шехзаде, за мои дерзкие слова, но любому мужчине нужна женщина, жена. Мать его детей. Что всегда будет рядом, никогда не предаст, всегда поддержит и поймёт. Будет в своей манере оберегать, защищать, выслушивать, помогать чем-то. Даст жизнь сыновьям... Правитель обязан семьей считать свое государство, да, но он не должен забывать и про свою маленькую семью, что всегда будет любить его... Я поняла это только с рождением Амиры, и думаю, что рассуждаю правильное. Но если это не так - накажите меня, мой Султан, ибо с сейчас повинилась... -закончив серьезный разговор на смешной ноте, привстала над ним, волосами щекоча его лицо и грудь.
-Мне понравится везде, где будешь ты, Шехзаде... Провинция так провинция, будем жить, ты женишься, она родит тебе законных наследников... Не смотри на мои губы, да, я ревную, хоть и не знаю её ещё.... Но сейчас я не хочу об этом думать. Хочу быть здесь, сейчас, и тобой, потому что я очень соскучилась, мне так нехватало тебя здесь, пока я носила Амиру, пока подружилась с твоей мамой... Прошу, сделаем один раз по-моему, Господин... Я же заслужила... - полностью нависла над ним, поиска, словно в седле, убирая со своего и его лица свои волосы, склонилась и начала нежно целовать, впитывая вкус его желанных губ, направив его руки вдоль своего тела.

Не желая отрываться от его таких желанных губ, когда оказалась к ним так близко после такого долгого голодания без него, Зуля словно и правда не могла насытиться. Как жаждущий дорвался до колодца с живительной влагой, так и она сейчас не желала выпускать его губы, словно в них заключался ее ключ к жизни и отпусти она их – все, немедленная смерть.
В каком-то смысле это и было так – сейчас центром ее внимания, жизни, был он, Зафир, любимый и желанный человек, мужчина, которого она любила всей душой, ждала и скучала. Чувствуя на себе его руки, умело ласкающие ее тело, пробуждающие в ней страсть, которой она так долго была лишена, девушка, позабыв обо всех традициях и правилах, которые ей внушали касаемо любви мужчины и женщины в постели, на какое-то мгновение полностью взяла все в свои руки – спустилась с его пояса на его место, где находится его естество, вес еще не отпуская губ, начиная немного двигаться всем телом, возбуждая принца.
О, как он был ей сейчас желанен! Как желанен, так, будто если она не получит этого сейчас, то может умереть.
Понимая, что от таких поцелуев, страстных, волнующих, жарких, вот-вот задохнется, девушка с неохотой оторвала свои губы от его, поймав его руки на свое талии.
-Спасибо, мой Повелитель, - срывающимся голосом, восстанавливая дыхание, сосредоточив свое внимание на стягивании парчовых штанов с Зафира. Ткань быстро поддалась, и девушка, не долго думая, соединилась со своим господином воедино, не сдержав восторженного вскрика. На мгновение, от счастья, накрывшего ее, потеряла свой контроль над ситуацией, и этого хватило Зафиру, чтобы вновь воздвигнуть свою власть. Мгновение – и уже он направляет потоки их страсти, а Зуля лишь счастливо отвечает на них, благодаря Аллаха, что Зафир вернулся к ней.

Ее переполняло полнейшее, всепоглощающее счастье. Казалось, что прекраснее и быть ничего не может в этом мире. Он рядом, она любит его, а он любит ее. Он не может не любить, то, что происходит между ними не простая похоть и желание, которое они просто утоляют. Быть такого не может. Ну, по крайней мере, Зульфия не хотела этого.
После порыва, охватившего их, они оба, опустошенные, в прямом смысле упади в подушки и Зуля сразу же пригрелась на своем любимом месте. Кто знает, когда она еще сможет оказаться там? Когда они снова будут наедине в его покоях проводить вместе ночь? Он вернулся, а значит, будет очень сильно занят делами, которых за год скопилось очень много. Да еще и на пиру что-то произошло… В общем, нужно ловить сейчас, ведь потом еще непонятно когда все это может повториться…
-Конечно, знаю… - обняла его, прижавшись, чуть-чуть щекоча рукой. – Но  я не смогла сдержаться… слишком уж долго тебя не было рядом, мой Шехзаде… - потерлась щекой о его грудь. – Мда… но спешу тебя успокоить – проблем не будет. Твоя мама – потрясающей доброты женщина, мы смогли с ней очень хорошо подружиться, и ваша покорная слуга занимает в гареме непоследнее положение… Но это и правда было бы смешно, получи ты нагоняй от Аги или Калфы за то, что пришел ко мне, - рассмеялась, все тише и тише, начиная вспоминать, что они не одни, и прислушиваться в дыханию дочери. Она спала спокойно, дыхание ее было ровным, тихим, она, наверное, даже и не обратила внимания на шум, что создали недавно ее родители.
-Да, ты прав, Господин, - не сдержала умилительной улыбки. – Что ты смеешься? Надо мной? – приподнялась, шутливо пощекотив его по щеке, позволив себе щелкнуть его по носу, сразу же поцеловав туда. - Она очень похожа на тебя… и наверняка вырастет поразительной красавицей. Как ты считаешь, если Джамиля скоро родит твоему дяде сына, будет реальным устроить их с Амирой брак? Или это будет считаться слишком близким родством? – ей было это очень интересно, потому что во Франции на это никто не обратил бы внимания сейчас. Но это не Франция, и нравы здесь лругие. Они больше нравились бывшей Аурике Бернье, и ее уже сейчас заботило будущее ее дочери.

Тесно прижимаясь к нему, понимала, какую сейчас сморозила огромную глупость. Как она вообще могла допустить себе такую вещь, что может думать за свою дочь. Да, она ее дочь, но она всегда больше будет пренадлежать Зафиру, его семье. Ее маленькая Амира, ее маленькая Принцесса, будет султаншей по рождению и никто не отнимет у нее этого права, особенно ее муж.
Мое маленькое счастье... Ты самое дорогое в моей жизни... я так счастлива, что ты есть у меня, что ты сможешь жить с этом мире свободно... ты- самое важное в моей жизни...
-Да, прости меня, Господин... я... я... забылась... такого больше не повторится, я обещаю. И прошу простить меня, - привстала на кровати, склонив перед ним голову. -Я... просто я... я... там... тогда... имела выбор... и знала его почти с рождения, его и моего... он любил меня... а я... - девушка все еще не разгинала головы, волосы плотным ворохом закрывали ее лицо, и Зафир, возможно, не видел двух мокрых дорожек, что предательски сбежали с ее глаз от восопминаний о Марселе. О том, как им было весело, как хорошо, разговаривать, проводить время, сначала играть, потом тренироваться и сбежать. А потом, как кривая турецкая сабля пронзила его насквозь, и его синие глаза с мольбой вглядывались в ее карие, прося то ли помощи, то ли прощения, то ли еще непойми чего.
Опускаясь на постель, чувствовала себя виноватой. Боялась его реакции, хоть он и объяснил ей все довольно мягко. Зуля не знала, как нужно себя вести, ведь это был первый раз, когда она серьезно была виновата и полезла полностью не в свое дело. Такого она совершенно не представляла себе. Да и Зафир наверняка изменился. Она-то помнила того нежного, спокойного Шехзаде, который слишком властно приказал ей стать его.
Отвернулась, прижимаясь к нему спиной, перебирая его пальцы своими.
-Я плохая наложница, Зафир... неправильная... я приму, если... если... - самое страшное слово никак не желало слезать с ее языка. - ты знаешь... прости...

Все, крах, обвал, баста!
Она лежала на его руке, а он все не двигался. Как замер, видимо понимая и принимая правоту ее слов.
Нож по сердцу – его безразличие. Это настолько убивало ее сейчас, что, хоть она и знала, что плакать нельзя в любом случае, что рядом дочь, которая может проснуться от любого громкого, слишком громкого звука. Что сам Зафир не терпит ее слез. Что это может плохо кончиться для нее. Да куда уже плоше…
Потеря, потеря его… Как она могла, да еще и из-за такой тупости? Из-за своей женской глупости и невежественности… Он разрешил ей немного вольности, а она почти на голову ему взгромоздилась. Не зря все вокруг говорили: не лезь в мужские дела – себе дороже. Хорошо еще, что не поднял руку…
Содрогнулась. Как это так? Ее Зафир может ее ударить? Да вы что? Он? На нее? Да никогда! Хотя… она себя проявила недостойной его наложницы, матери его дочери… так что он в праве…
Что? Он притронулся к ней? Повернул к себе? Поцеловал?
Она схватилась за эту возможность, как за единственный свой шанс выжить. Яростно, страстно отвечая ему, словно он – ее возможность жить, словно не будь этого поцелуя, и она умерла бы, просто задохнувшись без него. Он так ее еще никогда не целовал. Будто приглашающее, затягивающее, завораживающе…
Снова оказавшись к нему лицом, обняла его за талию, притягивая себя к нему, начиная чуть покусывать его нижнюю губу, рукой поглаживая его по спине, вырисовывая там замысловатые узоры, насколько хватало места ее вытянутой руки. Желание, огонь, пожирающий изнутри, снова заполонил все ее сознание. Девушка, не разрывая поцелуя, чувствуя его руки на своем теле, мягко стала пододвигаться под него, перемещаясь в его любимую позу, заранее подготавливая и себя и его.
-Я люблю тебя, Зафир… - на миг оторвалась от его губ, заглянув в его голубые глаза. – Только тебя. Всегда.
Запрокинув ножки на его талию, рванулась вперед, пряча губы на его плече, заглушая крик счастья, вырвавшийся из груди, когда он снова полностью заполнил ее собой.

Толчок, один, другой, третий, пятый… разум затуманивался, полностью отдавая управление телом в руки умелому мужчине, самому желанному и любимому на всем свете…
Тело словно стало невесомым, паря над постелью, растворяясь в его руках, чувствуя прикосновение его губ…  Сладостные стоны так и норовили сорваться с ее влажных, опухших губ, но она все сдерживалась, и так боясь разбудить дочь. На какой-то миг ей показалось, что она даже успела прокусить себе губу, но в момент очередного страстного толчка в нее, когда Зафир оказался настолько близко, что Зуля все же не смогла удержаться – с уст слетел долгий, протяжный стон, наполненный удовлетворением, возбуждением, страстью.
Ее ноготочки чуть царапали его спину, руки бродили по его спине, то спускаясь до пояса, то несколько надолго задерживаясь на плечах, наклоняя к себе. Ей было настолько сладостно с ним, что вскоре она уже выгиналась под ним дугой, прижимаясь плотнее, пропуская в себя все глубже и глубже, одну руку оставив в его волосах, другой, чуть не до крови прикусывая себе пальцы, сдерживая звуковые выражения своего счастья и экстаза.
Он добрался до ее слабого места – ушек. Вот тут-то она полностью удовлетворила его просьбу «бис» - получилось еще протяжнее, но тише, что лишь добавило пикантности и интимности. Этим своим стоном как обожгла его лицо жарким дыханием, плотнее прижимаясь к нему, призвав всю свою гибкость, подставляя под ласки груди, пропуская в себя, немножко прижимая его там, не желая выпускать.
И вот, вот  оно – блажеснство, вершина наслаждения, то, к чему они оба стремились, отдаваясь друг другу не просто телами, а душами, находясь в полной гармонии и единении… Его губы, единственное, что сейчас было в движении… Он просто сводил ее с ума…
-Знаю… спасибо тебе за это… - в перерыве, срывающимся щепотом, перешедшим в нечленораздельное томное, сладостное постанывание в его плечо, крепко прижимаясь к нему, дыша, чувствуя его дыхание на своей коше, его прикосновения, воспламеняющие, заставляющие покрываться возбуждающими мурашками… чувствовать каждый толчок в себе, каждую волну наслаждения, которая обрушивается как цунами, заставляя прижиматься еще плотнее, пропуская в себя все глубже и глубже, срывая с этих желанных губ мелкие поцелуи…