Атаковать на закате Асад решил не случайно - караван шёл на восток, и за дюнами они могли прекрасно скрыться - верблюды терпеливо лежали, привыкшие к суровым своим всадникам. Обветренные знойными ветрами пустыни, жилистые воины, одевшиеся в кольчуги, прячущие под бурнусами остроконечные шлемы, сабли наточены, верблюды напоены и готовы к резким окрикам - животные прекрасно выдрессированы. Кони быстрее, но верблюды умнее, и, к тому же, прекрасно переносят беспощадный зной пустыни долгое время - лошади бы за это время давно пали. От такой жары лопаются копыта, кровоточат, а леченый конь не годится всаднику Асада.
  Караван виден, из - за дюн, если приглядеться, можно увидеть землистого цвета узеогласые хари, украшенные узенькими полосками усов и реденькими бородёнками. "Лучше бы сбривали такую поросль" - усмехнулся про себя Асад, вспоминая своих всадников - они прячут под повязками бурнусов роскошные, густые бороды. Война многих согнала с насиженных мест и побудила взять в руки оружие, среди его людей были и выжившие солдаты местных сатрапов и калифов, чьи земли ограничивались узкой полоской земли у моря, слишком гордых, чтобы объединиться перед общей угрозой, и растоптанных поодиночке. У их ног половина мира - но кто довольствуется частью?
  Асад вернулся, взобрался на верблюда, животное послушно сделало несколько шагов вперёд, пока не почувствовало, как всадник ногами сдавил ему бока, приказывая остановиться. Вот караван проходит через узкий перешеек в дюнах, всадники выстроились в ряд у края, Асад поднял руку, приказывая готовиться к атаке. У всадников наготове луки, все обучены стрелять на бегу - пока вверх летит подброшенный глиняный горшок, надо успеть разбить его трижды, пока при этом конь или верблюд пущен в галоп. Ятаганом он должен уметь разрубить торс врага с первого - второго взмаха. Вот караван ступает на нужный переход, и рука Асада опускается вниз - и тут же сам он появляется на холме бархана в свете заходящего солнца, так, что в них не прицелишься, солнце слепит, зато сам караван - прекрасная мишень для его всадников, уже скачущих аллюром за своим предводителем, свист стрел - ни одна не попадает в повозки или верблюдов, ответный залп тех, кто выжили после того, как первые стрелы выпущены Асадом и его людьми, нестроен, стрелы монголов пущены навстречу чолнцу наугад, второй залп стрел налётчиков, и снова меткими выстрелами поражают только монгольских воинов, третьего залпа и не потребовалось, налётчики уже среди каравана, добивают выживших. Кто - то испуганно лопочет "аман, аман" (пощади - монг), но люди Асада безжалостны.
  - Какой тебе "аман" - грубым голосом восклицает один из людей Асада - не твои ли воины золотые серьги у наших жён забирали всесте с ушами? Какой тебе "аман"?
  Расправа быстрая, жестокое милосердие диктуется опытом и практикой - мало ли, останется кто, а вскоре прибудут ещё воины, притом больше. И никто не должен рассказать, что тут было. Осталась повозка, Асад взял ы руки большой, словно колесо арбы, щит, отодвигая края повозки - и получает стрелу в щит, отбрасывает его и вытаскивает испуганно кричащего монгола, одетого роскошнее, чем остальные, допросом его сейчас займутся его люди. Если заупрямится, то горящие фитили между пальцев быстро развяжут язык, а уж если кто из его налётчиков колышек вытешет - так запоёт почище райской птицы. Но Асад пока не шёл ко своим людям. Увидет сжавшуюся женскую фигурку, Асад подсел, сдёрнул покрывало с лица, благо они оставались одни. Персиянка знатного происхождения.
  - Кто ты - спросил Асад. Снаружи было слышно, как разбойники освобождают тела монглов от драгоценностей, готовя шакалам ночное пиршество.

- Вооружённый мужчина - ответил он девушке тем же, чем и она, оставляя её в полном неведении насчёт того, что дальше будет, обернулся - его люди работали быстро, забирая всё ценное, что можно унести. Асад отдал приказ, и к повозке подвели верблюда.
  - Садись - приказал он - если не хочешь дальнейший путь проделать в мешке.
  Свежие бурдюки с водой, дары монгольскому императору, среди которых были золото и благовония, перекочевали на спины верблюдов, всадники в чёрных тюрбанах делали всё быстро - многолетняя привычка. Бесшумно появились, стоит основному войску оторваться, и так же исчезли. Время было подобрано удачно. На горизонте уже виднелась полоса, предсказывающая песчаную бурю, сейчас главное - уйти в сторону, укрыться, верблюды легко переносят песчаные бури, и человек тоже может переждать бурю. А вот монголов собьёт со следа. Нанести удар самому хану - да, и пусть. В пустыне их не догнать, он умеет жить в пустыне, где нет жизни даже варанам и змеям. И, тем более, столько золота и драгоценностей.
  Путь начался, оставив разграбленный караван, разбойники отправились обратно за барханы, идя цепью - так можно скрыть число всадников. А потом уже буря заметёт и эту зыбкую тропу, сгладит привычный рисунок на песках.
  - Изарк, Касим, Исхак - обернувшимся на его окрик Асад приказал - Расставьте шатёр.
  В основном, конечно, бурю пережидают, прижавшись к боку верблюда и укрывшись попоной, но знатная персиянка... можно и задержаться ненадолго. Совсем уже уставшую девушку ввели в палатку, и то - там место было только на одну её. Сам же предводитель сел снаружи, укрыл голову - первые песчинки уже начинали свой танец, скоро поднимется настоящая буря, бич караванщиков.
  - А теперь, может, скажешь, кто ты? И как оказалась среди монголов?
  Если даже девушка что - то ответила, Асад уже не слышал, песчаная буря накрыла своим воем всё, понеслась по бескрайним берханам, заметая всё - передвигая целые холмы. Если ещё секунду назад верблюды тревожно ревели, то сейчас был слышен только свист ветра...